Я не знаю, почему я поднял его. Наверное, просто захотелось. Ведь это лучшее, что я написал пока что.

Когда-то
Потрёпанное, никем не замеченное, непричесанное
Белое чудо шло по миру.
Серые капли дождей, кистями набросанные
На мятый холст, потекли.
Всё равно?
Может быть, это чудо было не вовремя,
Может, холст помялся зря — но так к месту.
Настроение создавалось из оборванных,
Уже совсем не новых одеяний,
Красок, тепла, тихого смеха...
Некому...
Никому и никогда не довелось ещё
Подцепить белое чудо за туманный край,
Удержать его, не отпустить его —
Незаметно оно,
Просто есть.
В малых искорках, нарисованных
В дождь кистями — но не рукой.
Просто созданы были серые капельки
Из дыхания и сомнений всех,
И укутали они полотно холста
В свет земной.

Тихим шелестом вдруг возникнет смех.
Не весёлый и не печальный он,
Просто смех.
Как кусочек мира того, на холсте отмеченного
Белым чудом, никем не понятым,
Незамеченным,
Непричёсанным,
Чуть-чуть меньше потрёпанным,
Да и не нужным уже никому.
Просто есть.

Senri


    Once upon a time… Нет. Возможно, это было давным-давно, может быть, вчера или сейчас. Или даже завтра. Известно только, что ночью. Просто эпоха, о которой идёт речь, ко времени повествования уже утратила своё солнце. А, быть может, напротив – ещё не обрела. Не так. Солнце то ли уже погибло, то ли ещё не соизволило родиться. Кто знает? Но зато были звёзды. И ещё один, последний вопрос, да? “Где”. Без понятия. Да и есть ли разница? Может быть, в тени песочного водопада, что пишет художник-ветер. Возможно, там, где вы, читатель, были минуту назад. Или в другой вселенной. Подумаешь, мелочь какая, “где”! Ведь главное и единственно важное – “кто”.
    У неё было имя. Красивое, лаконичное, её имя. Полночь. И, как и бессветные часы ночи, она была загадочна и прекрасна, тиха, своенравна, порой – чуть жестока, порой – ленива, часто – добра. В ней было всё, что она любила, и всё, что ненавидела. Раз в день она засыпала, но не от усталости, а чтобы согреться, унять дрожь внутри, укутавшись одеялом и накрыв голову подушкой. Такое случалось в минуты, когда она мёрзла. Иногда просыпалась и пила горячий чай с корицей и тонкой долькой лимона, для вкуса. Каждый будний день она уходила на работу, но, как ни странно, всегда возвращалась. Хотя это тоже не важно, работа.
    У неё была мечта. Мечта, знакомая тем, кто всегда следовал советам других, жил чужими мирами, пряча собственный даже от себя. Мечта купаться в спектре красок вокруг, улавливать каждую, дышать самой жизнью, пропуская через лёгкие и сердце восторг, горе, смех, слёзы, боль, ярость, любовь и просто сердцебиение; никогда не оглядываться, не сомневаться, не бояться; быть свободной, и, самое главное, - счастливой.
    И вот однажды в вечной ночной тишине добрая и прекрасная девочка по имени Полночь решилась исполнить свою мечту. И в тот же миг сердце её наполнилось радостью, ибо само это решение уже было частичкой мечты, пусть и крохотной, но очень, очень важной. Ей хотелось смеяться. Глядя на звёзды, она смеялась. И, хоть девочка и не знала, что и как надо делать, она верила, что у неё все получится, просто обязано получиться. Она верила.
    - Звёзды, что мне делать? Вы видите всё, и вы так добры… Прошу, расскажите, как мне исполнить мечту? – ветер унёс её мягкий тихий голос и, насладившись им в полной мере, передал слова её сердца пылающим точкам на небе. Нет. Детям владыки-неба.
    Звёзды были милосердными созданиями, они молвили в ответ:
    - Просто иди, иди вперёд, не огладываясь, не останавливаясь и не сомневаясь – иди по Земле, щедро одаряющей жизнью и кровом тех, кто ей верит; иди по воде, что поит землю и тех, кто чист душой; иди по небу, тому, кто сотворил нас и твою надежду. Иди, и однажды ты вернёшься и обретёшь счастье.
    - Но как? Как мне идти по воде и небу? Как оставить того, кто дорог мне? Как вернуться?
    - На эти вопросы ты ответишь сама, когда придёт время, - и звёзды уснули.
    Девочка не понимала многого, боялась, но в ней не было яда сомнений. Простившись с Ним, она ушла, ведомая ветром. Его грустный взгляд скользил по дымке полумрака в тщётной надежде отыскать хотя бы тень её.
    Полночь шла. В сердце её трепетала радость, бездумная, свободная, столь незнакомое ей ощущение, но столь прекрасное… Ей казалось, что привычная, тёмно-синяя, цвета индиго, ночь переливается снежной палитрой радужных красок, а в такт её сердцебиению вздымаются, дышат ветви сотен древ, как познавших всю жестокость материи времени, так и рождённых только что, мгновение назад пробившихся сквозь слой земли, травы и маленьких черепашек и впервые заглянувших в мириады огненных, но добрых звёздных глаз. В эти мгновения Полночь видела всё, каждую мелочь, каждый штрих, еле заметную чёрточку художника-творца. В эти мгновения Полночь слышала всё, каждый вздох земли-матери, звон каждой капли дождя за сотни миль от неё, робкий шёпот каждой росинки и быстрый, торопливый ритм ударов собственного сердца. Тук-тук, тук-тук, тук-тук! Она радовалась, но ей казалось, что чего-то не хватает в этой картине жизни. Девочка Полночь ступала по ткани земли, ведомая только ветром и собственным сердцем. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг.
    Времени не было. Ведь не было пробуждений и грёз солнца, не было рассвета и заката, а усталости и секунд девочка в подобном состоянии просто не ощущала. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг.
    Ей встретился Странник. У него была белая остроконечная широкополая шляпа и чёрные глаза сокола. А больше у него ничего и не было, поэтому и глаза, и шляпа просто висели в воздухе, на расстоянии пары ладоней друг от друга. Странник считал, что ему и этого хватит. Только никому об этом не говорил. По ряду причин он вообще не мог говорить. Может, потому, что не хотел? Кто знает…
    Полночь остановилась и заглянула в прекрасные чёрные соколиные глаза Странника. Одно мгновение - и вся его жизнь открылась ей, вся бездонная яма пустоты, на которую обречён наблюдатель, и, оттого – грусти. Полночь увидела в его глазах частички прежней себя, в её голове родилась мысль: “Я тебя понимаю”. Она захотела произнести эти слова, но у Странника не было ушей чтобы услышать. Она захотела посоветовать ему идти и искать, как она сама, идти, не оглядываясь на прошлое и собственные следы, искать своё счастье (а заодно другие части тела), но у Странника не было ушей чтобы услышать. Она могла бы спеть ему, раскрасить сказочной мелодией течение его серых мыслей, но у Странника не было ушей чтобы услышать. И тогда…
    Тогда Полночь сняла шляпу, мешавшую ему видеть мир, и улыбнулась, мягко, нежно, ликом Леди Надежды, а его глаза, его прекрасные чёрные соколиные глаза улыбнулись в ответ. В них загорелось пламя. Тень же Странника, развязав узел, что соединял её с хозяином, решила во всём и всегда помогать девочке, ведь она была так благодарна! Никто раньше не улыбался Страннику так чисто, искренне, и его мир был пустым, серым, но теперь!..
    Полночь шла. Топ. Топ. Топ. Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. А за ней бесшумно ступала тень Странника, ведь тени не создают шума.
    Ей встретился Обрыв. Обрыв был злым, жестоким, мрачным и неразговорчивым. Он попытался сбросить девочку вниз, на скалы, но, вспомнив совет мудрых звёзд, она пошла по небу, ни секунды не думая о том, как это получается. Теперь звёзды были чуть ближе. Они спали.
    На небе плакал Бард. Он придумывал сказания и легенды, рассказывал их себе, но они получались грустными, и он плакал. Да и как можно не плакать, когда от отчаяния умирает принцесса, узнав о том, что возлюбленный пал на поле боя? Как можно не плакать, когда злая мачеха выгоняет падчерицу, и та проживает остаток своих дней в грязных переулках большого города, продавая тело за еду? Как не плакать, когда на глазах кошки снимают мягкие чёрные шкурки с её первых, любимых котят?
    И вновь, Полночь вспомнила себя, казалось бы, так недавно, но так давно. “Но ведь можно гордиться за принца, ведь он пал героем; радоваться жизни без криков и плети злой мачехи; с улыбкой вспоминать миг, когда котята только появились на свет, крохотные, беспомощные, но такие милые, свои!” – мысль пронеслась в сознании девочки. Жаль, но у Барда тоже не было ушей, но были лишь чёрные руки и белые слёзы. Полночь была очень доброй девочкой. Она взяла его за руки, вытерла слёзы. В этом прикосновении была сама Леди Надежда.
    Девочка двинулась дальше, ступая по небу. Две благодарные тени бесшумно шли по её следам.
    Небо закончилось. Вероятно, творец, устав после тяжёлого дня работы, лёг поспать, не успев завершить этот клочок мира. А может, просто забыл или не захотел его создавать. Кто знает?.. Но неба не было. Зато была пустота. Теперь Полночь ступала по пустоте.
    В пустоте висел Меломан. У него были уши, чёрные, наушники, белые, и всё, что он делал – слушал музыку и думал о ней. Он жил в мире музыки, и, естественно, не знал, что есть другой, тем более – другие.
    Полночь решила, что будет лучше просто пройти мимо, следуя за своей мечтой, пусть неуловимое ощущение, что чего-то не хватает, что что-то не так, ощущение, мешавшее радости её свободы, с каждым шагом становилось всё сильнее, сильнее. Она решила пройти мимо, не отвлекая Меломана от его музыки. Но тут наушники сломались, и мысли Меломана заполонило отчаяние, чёрное и беспощадное. Тени сказали об этом Полночи, и добрая, милая девочка, вспомнив, как сама переживала недавно смерть каждого мира, частицей которого успела стать, который успела полюбить всем сердцем, подошла к Меломану, вытащила маленькие белые наушники из его ушей и прошептала: “Слушай…” Водопад звуков разорвал пустоту, она закончилась, уступив место морю. Шелест волн под ногами, радостные крики дельфинов, мирное посапывание звёзд и литавр сердца девочки. Всё, что мы слышим – музыка, разве нет?..
    Бьющееся сердце и три счастливые тени ступали по водной глади, ведомые ветром и мечтой. Жаль, что-то не так…
    Романтик курил и читал стихи. Клубы дыма стремились к звёздам, и очень злые слова покидали сознание Романтика.

Солнце. Солнце. Солнце. Солнце…
Тьма. Тьма. Тьма. Тьма…
Любовь. Любовь. Любовь. Любовь…
Боль. Боль. Боль. Боль…
Солнце. Солнце. Солнце. Солнце…
Тьма. Тьма. Тьма. Тьма…

    Как заведённый, он твердил эти четыре слова, пытаясь выкурить вечную сигарету. Слова эти могли показаться абсурдными или бессмысленными любому, но девочка Полночь понимала, о чём он пытался сказать. “Ведь солнце гаснет, даруя тьме рассвет, и к боли чувства всегда ведут, любви…” – не закончив мысль, Полночь упала на мягкую воду. Ей казалось, что кто-то неимоверно жестокий раз за разом вонзает алый клинок мучений в её бьющееся сердце, бьющееся сильно, как никогда раньше. Она кричала.
    Прошло Время. Время не стало останавливаться, пытаться помочь Полночи. Будучи абсолютно безразличной материей, Время просто прошло мимо.
    Полночь встала. В её голове одна мысль лихорадочно сменяла предыдущую, потом другая, третья. Будто в тумане, девочка подошла к Романтику, почти машинально выбросила его белую сигарету, провела пальцем по его чёрным губам, призывая к тишине, а потом…
    Побежала, вперёд, зная, что вот-вот, скоро будет дома, ведь все всегда возвращаются домой. Побежала, вкладывая всю себя, зная, чего ей так сильно не хватало даже в самые радостные моменты. Нет. Кого. А ещё она осознала, что никогда не видела свою собственную тень, но тени Странника, Барда, Романтика и Меломана были и её тенью. Так, она бежала, бежала, бежала!..
    Её встретил Его тёплый, радостный взгляд. Взгляд того единственного, кого она любила. Теперь, в этот миг, дома и с ним, юная леди по имени Полночь обрела счастье. Впервые взошло солнце.