Проклятие тысяч невинных. Мириады с крестами, выжженными на снежно-белой коже. Смерть ценой жизни и, конечно, наоборот. Чёрные капли крови вместо отрубленных пальцев. Систематизация заката. Разбиение его на стадии. Предсмертный крик умирающего солнца и дикий смех обагрившейся луны. Кроны безлистых деревьев, безжизненные, мёртвые. Трава и разлитый на неё бетон, как серая краска. Прелюдия вечной ночи и пейзаж чёрных пешек. Шах.
Почему сломанные кости хрустят? Что заставляет эти бледно-серые отростки издавать такой мерзкий и приятный звук? Боль. Это их крик, такой же кроткий и ничтожный, как и их души. Безликая, но вечная. Боль.
Он не видел стен колодца, в тьму которого он осмелился шагнуть. Впрочем, нет. Не осмелился. Он желал этого, страстно, безумно. В безразличной глубине он находил своё отражение. Стремился к нему. А последствия… Не один из известных ему дьяволов не смог бы заставить его задуматься о них. Ему… было плевать.
Он не видел стен колодца, что стал его домом. Но ведь это не значит, что их не было. Хотя, он верил в обратное.
Призрачные пятна его желаний заполняли всё в нём. Он любил темноту. Он обожал её. Она давала ему… всё.
"Ради кого?" - его мысли отражали его страхи. Страхи… О да, он боялся. Но…
Ослепительно яркие белые муравьи спускались по стенам колодца. Приближаясь к нему, они преклонялись перед его… подобием. Жертвы сильных мира сего ради слабых мира сего. В мгновения честности, он думал так о себе. Уничижительно, жестоко. Он издевался, отрицая саму суть своего эго.
Он не видел стен колодца. Не видел и потолка. Но это ведь не значит, что у колодца не было потолка.
Иногда, он начинал видеть собственное тело. Пронзительно, невыносимо багровым. Оно, каждый миллиметр, угасало. Приводило в ярость. Невидимые лезвия его взгляда вонзались в плоть, резали её. Его плоть была рада этому… избавлению. От самой себя.
Почему сломанные кости хрустят? Он не успел задать себе этот вопрос. Он не видел. Ни стен, ни потолка. Они сломали его. Смяли тушу его тела. Прекрасный… эпилог существования, не так ли?